«Евгений Онегин»

Поставленная в 1996 году, опера «Евгений Онегин» П.И. Чайковского в музыкальной редакции Е.В. Колобова – классическое проявление и высшее достижение авторского театра, каким была Новая Опера при жизни отца-основателя. Евгений Владимирович Колобов привлек к работе замечательную творческую команду. Именно дирижер-постановщик стал главным невидимым режиссером спектакля, определив его основные акценты и общую драматургическую направленность.

Е.В. Колобов: «Опера "Евгений Онегин" по сути своей – трагедия. Во всяком случае, я так эту оперу слышу, так ее чувствую. Поэтому для меня этот
спектакль – как бы Дуэль с большой буквы: Онегина и Ленского, Ленского и Ольги, Онегина и Татьяны, Татьяны и Гремина… Не случайно у самого Чайковского в первом варианте оперы последние слова главного героя звучали так: "О смерть, о смерть, иду искать тебя!", ими я и заканчиваю свой спектакль». Добавим, – за этими словами Онегина в версии Е.В. Колобова следует музыка пятой, «дуэльной» картины (фрагменты вступления и тема предсмертной арии Ленского).

Е.В. Колобов. Из высказываний о спектакле. 

«Не могу понять, как из этой оперы можно сделать российскую клюкву, варить варенье, когда убивается Жизнь…»

«… Гремин поет свою арию не один – там весь хор, все мужики-генералы один ее куплет вместо него и как бы вместе с ним поют. Потому что это трагическая ария, а не то, что обычно нам исполняют: любви-де все возрасты покорны (в том смысле, что я – мужик еще ничего, любить способен, – этакий самодовольный молодящийся бодряк). Но это же трагическая ария, – зачем я влюбился в эту девочку? Он же человек, прошедший войну, проживший жизнь, он же понимает, что она его не любит! Она ему верна, но она его не любит! Вот какой трагедии действительно все возрасты покорны, вот в чем смысл! Это же крик души, а не самохвальство!»

«Никто меня не понимает – вот о чем спектакль…»

Спектакль удостоен Национальной театральной премии «Золотая Маска» в номинации «Лучший музыкальный спектакль» сезона 1996/97.

Пресса

Я еще раз задумался о колобовском варианте. Да, он кое-что сократил. Кое-что изменил. И даже добавил небольшой «эпилог». Но все это он сделал, чтобы подчеркнуть дух оперы Чайковского.

Александр Шварценштейн,
Голос публики
22 августа 2015

В этот раз и весь спектакль произвел ошеломляющее впечатление – какой-то беспредельной, зашкаливающей эмоциональностью, непосредственной живостью, смелой уверенностью в каждом шаге и в каждой ноте всех солистов (они не просто пели, они наслаждались создаваемыми ими образами! И это было настолько ощутимо, что возникала безотчетная радость).

Ирина Шымчак,
Музыкальный Клондайк
24 августа 2015

Оркестр в этой постановке приподнят, что дает возможность воочию наблюдать рождение наслаивающихся мотивов и перекличку инструментов, которыми богата эта опера. То, что оркестр звучит не из ямы, дает мягкость звучания с объемными пиано. В общем, вписывание оркестра в сценографию – уникальное достоинство спектакля, которое я оцениваю всякий раз

Фёдор Борисович,
Голос публики
21 августа 2014

«Онегин» Колобова – открытие. Прорыв к сущности, к сердцевине вещи, так долго обманывавшей мир лирической простотой.

«Общая газета»
24–30 октября 1996

Самое замечательное – получилась не обычная опера с ее громоздкой рутинной пышностью, а именно то, что хотел Чайковский: лирические сцены, только с глубочайшим трагическим подтекстом, с огромным масштабом музыкального «второго плана».

Газета «Культура»
16 ноября 1996

Казалось бы, ну что нового можно услышать в известном до каждой нотки «Евгении Онегине»? И тут вдруг понимаешь, что впервые слышишь эту знакомую и такую неузнаваемую музыку, пронизывающую насквозь, заставляющую испытать щемящее чувство грусти, восторга, радости и очищения.

Газета «Век»
22–28 ноября 1996

В этот спектакль полезнее внимательно всматриваться, вслушиваться и искать в нем не какие-нибудь частности, а состояние души художника.

Журнал «Музыкальная жизнь»
№ 2, 1997

В составе исполнителей возможны изменения