Поругание Лукреции

«Поругание Лукреции» – шедевр по форме и содержанию. Гений Бриттена создал «Страсти» человека ХХ века (еще один пример – «Царь Эдип» Стравинского). В отличие от Баха и Стравинского, Бриттен концентрирует великую проблематику и духовную энергию пассионов (самого мощного трагического жанра, рожденного христианской культурой) в невероятно интимную, камерную форму. Духовный путь человечества и Христа пропущены через хрупкое тело одной женщины – Лукреции. Она словно чистая слезинка на Его лице. Не случайно ее лейтмотив (Lucretia’s chaste / «Честь Лукреции») – барочная риторическая фигура креста. Она символично обрамлена темами двух мужчин. У насильника Тарквиния это нисходящая тема, которая превращается в финале первого действия в жуткий шаг траурной пассакалии: ансамбль Good night – страшный миг затишья перед ночью, ведущей Тарквиния в его одинокий ад. В партии Коллатина, мужа Лукреции, восходящий ход – не что иное, как тема Тарквиния в обращении. Происходит роковая подмена одного мужчины, желанного, другим. Тарквиний – пришелец, его не ждали, но явился он, а томление живет в теле Лукреции («Лукреция ранима желанием»). Желание делает нас уязвимыми, идеальность хрупка. Желание Лукреции-женщины не может не войти в роковой резонанс со все нарастающей похотью мужчины. Добродетель – всегда самая желанная добыча для греха. Изнасилование Лукреции не есть физическая схватка полов (тело проиграно человечеством со времен Эдема, оно – тлен),но борьба за душу, за право остаться человеком. Тарквиний находит здесь свой конец и обрекает душу на вечные муки и забвение. Лукреция начинает долгий мучительный путь восхождения к Богу. Ее самоубийство – бескомпромиссный шаг обретения себя, обретения бесконечности духа. Максима романтика Новалиса через полтора столетия актуальна вновь: «Смерть – это жизнь после смерти. Жизнь усиливается посредством смерти.