«Мадам Баттерфляй»

1 ноября в 18:15 – беседа перед спектаклем
 

Джакомо Пуччини (1858–1924) – крупнейший после Дж. Верди оперный композитор Италии. Его творчество завершает классический период в истории итальянской оперы (а по мнению многих музыкантов и историков музыки – классический период в истории оперы в целом) и, вместе с тем, воспринимает веяния нового времени. В своих операх композитор свободно и с большим мастерством использует прие­мы музыкальной композиции конца XIX – начала XX века: красочную оркестровку в позднеромантической манере или пастельные импрессио­нистские гармонии; но главное богатство его музыки – мелодия.

Не случайно Верди называл Пуччини «хранителем печати итальянской мелодии».

«Мадам Баттерфляй» (1904) Пуччини входит в число лучших классических опер. Это произведение о трагической любви юной японской гейши из Нагасаки к американскому лейтенанту, а с более широкой точки зрения – о несовместимости культурных традиций Запада и Востока. «На волне огромного европейского интереса ко всему восточному, особенно к Японии Пуччини привлекло заложенное в сюжете столкновение Востока и Запада (как известно, по Киплингу, они никогда не поймут друг друга). Энергичный американский прагматизм («удобно и красиво», по Пинкертону),  вторгаясь в таинственный восточный мир сущностей, рушит его. Цельность этого мира оберегает юная гейша» (Михаил Мугинштейн).

Опера Пуччини – дитя эпохи модерна. «Японская трагедия» Пуччини появилась за год до рождения «Саломеи» Р. Штрауса – роскошного цветка модерна. В «Мадам Баттерфляй» лирическая итальянская драма помещена в экзотическую оправу в японском стиле. В центре внимания композитора – образ пятнадцатилетней Чио-Чио-сан, которая проходит путь от наивной девочки до пережившей душевную драму женщины. Внимание к внутреннему психологическому действию сказывается на неторопливом течении оперы, контрастом служат отдельные эпизоды: церемония бракосочетания, проклятие Бонзы, сватовство принца Ямадори. «Мадам Баттерфляй» – первая опера Пуччини, в которой он попытался воплотить «экзотический» восточный колорит. Интонации подлинных японских мелодий, японские колокола и тамтамы в оркестре – все это создает неповторимую ауру одной из самых исполняемых опер Пуччини.

Денис Азаров, режиссер спектакля:

Эта опера, прежде всего, об обманутых ожиданиях. Исходным событием является покупка женщины, и это понимают все: и Пинкертон, и консул Шарплес, и сама Чио-Чио-сан. Для нее это абсолютно осознанный способ бегства, выхода из контекста, с которым она в конфликте: Япония сделала ее бедной, ее отец умер, совершив харакири. Чио-Чио-сан думает, что «где-то там» очень хорошо, и именно в этот момент появляется лейтенант американского флота Пинкертон, который ее выкупает и в которого она влюбляется. (Она понимает, что все равно ее кто-нибудь выкупил бы, но это мог быть японец). Кажется, наконец-то ей повезло, но выясняется, что «там» тоже обман…

В стране, где живет Чио-Чио-сан, покупка женщины – норма, но оказывается, она действует и «там», то есть там не лучше. Чио-Чио-сан верила, что Пинкертон ее спасет и все сложится по-другому, потому что он особенный. Но для него это тоже оказалось нормой. Отсюда тема обманутых ожиданий.

В свою очередь, для Пинкертона это история о том, как человек оглянулся назад и внезапно понял: то, что раньше для него было нормой, оказывается совершенно ненормальным. Таким образом, это двойная история. И здесь можно провести параллель с нацистской Германией, когда немцы спустя время вдруг осознали, какие злодеяния были совершены...

В этой истории четко просматривается культивируемая западным обществом идея потребления. Она притягивает к себе все: дом, женщину, даже любовь. Чио-Чио-сан любит по-настоящему, чисто и искренне, но сталкивается с отношением «потребителей». Отсюда и столкновение культур – Востока и Запада. Мы раскрываем этот конфликт средствами поп-арта, с помощью узнаваемых предметов, без привязки к конкретному времени: с одной стороны – японский мир, с другой – европейско-американский. В их смешении получается что-то третье – Чио-Чио-сан во втором акте спектакля уже не японка, но и американкой никогда не станет.

Алексей Трегубов, художник-сценограф:

Действие происходит в Нагасаки, месте, которое подразумевает определенный контекст. Мы, постановщики, пытаемся посмотреть на историю, показанную в опере, с дистанции нашего времени. Ведь сюжет «Мадам Баттерфляй» – это история взаимоотношений культуры Америки (или западной в принципе) и японской. Пуччини писал и не знал, что произойдет в будущем, но всю проблематику этих отношений выразил в опере: чужая культура не представляет ценности, это лишь экзотика, приманка для туристов. Через несколько десятков лет это непонимание выльется в чудовищную трагедию со взрывами в Нагасаки.

Мы разговариваем с публикой языком знаков, стереотипов. У всех есть некий взгляд на западную, американскую культуру, и такой же обобщенный взгляд на японскую. В соединении этих представлений и происходит основное действие. В начале спектакля мы видим пустое бетонное пространство, похожее на новостройку. Ее обживают, населяют разными предметами, образами Запада, пока Чио-Чио-сан пытается войти в новую культуру. Но в финале она делает харакири!
Не самоубийство в нашем понимании, а ритуальное действие, и это чисто японский ритуал. Так она уходит от всего, что набрала, от попытки соединиться с чужой культурой. Она возвращается домой, к самой себе.

Подробнее о постановке – в газете «Вешалка», октябрь 2018

Пресса

История о любви японской гейши к американскому лейтенанту рассказана с дистанции нашего времени, и место действия здесь – переживший американскую ядерную бомбардировку японский город Нагасаки – показан как пример столкновения двух миров: западного и восточного.

Наталия Алейнова,
Plugged In
29 октября 2018

Новая постановка «Мадам Баттерфляй» – это не только приговор «обществу потребления», но попытка разобраться, почему Я и Другой почти никогда не могут сблизиться настолько, чтобы преодолеть культурные различия и непонимание.

Елена Омеличкина,
Smart Power Journal
30 октября 2018

Оркестр театра под водительством главного дирижера Яна Латама-Кёнига звучит зашкаливающе экспрессивно, с оголенным нервом, но при этом ни разу не заглушая певцов, добиваясь в плотной пуччиниевской партитуре и яркости, и прозрачности одновременно.

Александр Матусевич,
«Культура»
29 октября 20218

Бетонные стены напоминают бомбоубежище. На сцене примиряют два мира: жесткий, энергичный Запад и мягкий, обволакивающий Восток. Такой внешний минимализм близок и художнику спектакля Павлу Каплевичу, и режиссеру Денису Азарову. В процессе работы над оперой они увидели в ней не только историю о любви и обмане.

Телеканал «Россия – Культура»,
Эфир от 22 октября 2018

В составе исполнителей возможны изменения